Сколько лет прошло, а я все вспоминаю тот вечер. Мой дедушка Степан Максимович Кузнецов приехал к нам с ночевкой, а утром ему нужно было на вокзал. Время было позднее, меня отправили в постель, но спать не хотелось. Я догадывалась: дед будет говорить о чем-то интересном.

И он в самом деле начал рассказывать о войне. Почему-то и он, и бабушка, Наталья Григорьевна, избегали делать это при внуках. Я сидела за дверью, боясь пропустить хоть слово.

Лишь повзрослев, я по-настоящему поняла, каким человеком был дед. Жили они с бабушкой в деревне Замарайка, впоследствии ставшей селом. Я не раз гостила у них. Мне до сих пор милы эти места, эти пейзажи, даже ныне бесхозный, запущенный колхозный сад, посаженный дедом, вернувшимся с войны.

Жалко, что в домашнем архиве у нас почти не сохранилось фотографий деда и, что особенно больно, награды его потерялись. Но уцелел листок с изображением профиля Сталина и надписью: «Гвардии лейтенанту Кузнецову Степану Максимовичу. Вам, участнику боев за освобождение городов Сохачев, Скерневице, Лович, за отличные боевые действия приказом № 228 Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина объявлена благодарность. Командир части Ройзман».

Впоследствии я старалась найти любые свидетельства о жизни деда — фотографии, документы, вещи. Были среди них и старые газеты с рассказами о том, как поднимался после войны наш район. На пожелтевших страницах шла речь и о трудовых заслугах Степана Максимовича, председателя Замарайского сельсовета, позже — председателя колхозов имени Шверника и имени Ленина. Он все отдал родной земле. Поднимаясь в бой, думал не о смерти, а о будущей мирной крестьянской жизни. Может, потому и пуля его не брала.

Уходя на фронт, он на удачу зашил себе в одежду волосы своих (тогда совсем маленьких) детей — Ивана и Светланы. А однажды на белорусской земле увидел колосок ржи, что чудом уцелел среди огня и разрухи. Назло всему тянулся он из обугленной земли к солнечным лучам. Солдат бережно собрал его зерна, завернул в кусочек ткани и пронес через всю войну. До победы. Зерна эти были его талисманом, оберегом, защищали от пуль, поддерживали веру в возвращение к семье, к земле, на которой родился.

А вот о чем рассказала мне бабушка — Наталья Григорьевна. Когда началась оккупация, она с детьми и двумя дедушкиными сестрами ушла из Замарайки. Тем более что одна из золовок, двадцатилетняя Настя, была секретарем комсомольской организации, этого гитлеровцы ни ей, ни ее близким не простили бы.

В задонском селе Калабино Наталья Григорьевна попросилась на ночлег. В той же избе размещались наши бойцы. Настя решила уйти с ними на фронт. Бабушка встревожилась. Ведь она дала слово мужу беречь детей и сестер. Но девушка настояла на своем.

Только Настиной мечте бить фашистов не суждено было сбыться. Не успела машина с красноармейцами отъехать от села, как налетели немецкие самолеты. Все погибли. Среди убитых была и Настя Кузнецова. Она лежала на спине, ветер играл с ее рассыпавшимися по земле длинными русыми косами. В потайном кармане нашли комсомольский билет... Похоронили девушку в братской могиле под Задонском.

Родная мне Замарайка, деревушка, названная так еще в XVIII веке проезжей помещицей, бранившей наше бездорожье, пережила военное лихолетье. Лютые испытания выпали на долю жителей — и ее, и других воловских деревень. С каждым годом остается на нашей земле все меньше тех, кто помнит, как все это было. Но эти сведения, воспоминания свидетелей разные люди постарались собрать, записать, сберечь. Например, учащиеся и учителя Замарайской школы, изучающие прошлое родного края.

Односельчанки-однофамилицы Нина Васильевна и Надежда Николаевна Селищевы рассказывали, как в один из летних дней 1942-го к оккупированной Замарайке со стороны Волово летел советский самолет. Народ гадал: то ли разведка, то ли будут бомбить немецкие укрепления. Самолет приземлился недалеко от школы. Фашисты открыли по нему огонь из карабинов. Летчики завели машину, вновь поднялись в воздух и направились в сторону Волово. Вдруг самолет задымился. Экипаж начал уводить его подальше от домов. Метрах в ста от деревни раздался взрыв. На месте падения самолета нашли останки погибших. Но вот сколько их было? Неизвестно. Со временем воронка заросла травой. А потом из нее поднялось грушевое дерево. Хотя его никто не сажал...

А вот что еще случилось тем же летом. Многие тогда уходили в соседнюю деревню Борково, в том числе и Дарья Черных с тремя малыми детьми. Но не успела: в деревне показались немцы. Какой-то старичок посоветовал Дарье идти на другой край Замарайки, ближе к Волово, там, говорил он, немцы не достанут. Однако раздались стрельба, взрывы. Один из снарядов разорвался рядом с Дарьей. Сын ее Витя погиб, Колю и Валю ранило в ноги и голову, а саму женщину в живот. Собрала силы Дарья, положила убитого Витю в шаль, взяла за руки детей и вернулась в свой дом. Там в подвале прятались женщины. На другой день она похоронила мальчика. А в соседнем доме разместился немецкий врач. Страшно было ей просить у него помощи, да выхода не было. И он не отказал, перевязал раны и детям, и матери. Но у женщины развилось заражение крови. Она погибла. Сирот забрали к себе родственники.

Долго не мог смириться с потерей жены вернувшийся с фронта отец Коли и Вали — Михаил Никифорович Черных. Со временем он женился на сестре жены. Первенца назвали Витей. Жизнь продолжалась.

А эта история — о коммунисте Петре Федоровиче Тетякине. Поначалу он из Замарайки уехал, но затем вернулся. Зачем — никто не знал. Говорили, у него особое задание. Когда немцы прослышали, что Тетякин — коммунист, его долго допрашивали в комендатуре. В один из зимних дней заставили искупаться в ледяной воде, потом драли на морозе щеткой, которой чистят лошадей, а затем увели. Больше его никто не видел.

Немало воспоминаний услышала я от старожилов Замарайки Лидии Ивановны Конюховой, Раисы Ивановны Сурковой, Дмитрия Павловича Кузнецова, Татьяны Васильевны Клевцовой. Множество горьких, страшных сюжетов хранятся в записях поисковиков.

Более двухсот замарайцев не вернулись с войны. Нынче в селе нет ни одного участника Великой Отечественной: в декабре 2010 года ушел из жизни последний — Петр Иванович Селищев.

В деревне Турчаново есть братская могила. В день освобождения Воловского района от немецко-фашистских захватчиков придут сюда и жители Замарайки — почтить память бойцов и тех, кто трудом приближал Победу, кто, оплакав погибших, восстанавливал порушенные хозяйства, подворья, колхозы, сады. Из пепла. Вопреки всему. Как рос тот непобедимый колосок ржи, что сберег мой дед Степан Максимович.


- В Государственном архиве Липецкой области в фондах Воловского райисполкома хранится дело № 8. 491 лист. Все это — акты о причиненном району немецко-фашистскими захватчиками ущербе. Вот несколько страшных цифр и фактов. За время оккупации расстреляно, повешено, сожжено 228 человек, среди них 70 женщин, 61 ребенок. Уведено в неволю 67 жителей района, изувечено 102 человека.

- В районе резко упала численность населения. Если в Больше-Ивановском сельском Совете до войны насчитывалось 920 человек, то, по некоторым данным, в феврале 1943 года здесь было лишь 394 жителя. Из 1349 обитателей деревень Казинского сельского Совета осталось всего 231. Почти наполовину уменьшилось население в Ломигорском сельском Совете.

- До войны в районе было 5453 жилых дома. Немцы уничтожили сотни из них. Наполовину снизилось количество крупного рогатого скота, в пять раз упало поголовье овец, были истреблены почти все свиньи.

- Фашисты разрушали школы, больницы, клубы, избы-читальни, фермы, мельницы, предприятия. Общая стоимость ущерба, нанесенного учебным и дошкольным учреждениям, составила 243 тысячи рублей, а учреждениям здравоохранения — около полумиллиона рублей. Свыше двух с половиной миллионов рублей составили потери от разрушения построек совхозов и колхозов, на 5,6 миллиона рублей было уничтожено посевов и садов.

- Сразу же после освобождения района были приняты меры по ликвидации этих последствий. Восстанавливались колхозы, строилось жилье, оказывалась помощь многодетным семьям.

- В боях за Воловский район погибли 15 тысяч красноармейцев. А добровольцами на фронт отсюда ушли 7,5 тысячи жителей. 4333 погибли. Двое воловчан удостоены звания Герой Советского Союза, еще двое стали полными кавалерами ордена Славы.

- Сегодня в районе в живых осталось 58 участников войны.